15.06.2021
«Было ощущение, что Бог отвернулся от села». Воскресение сибирского Белостока
12 июня в томском Белостоке освятили новый католический храм. Прежний сгорел на Пасху в 2017 году. Как и, главное, зачем в маленьком сибирском селе с польским названием, в котором уже почти не осталось поляков, всем миром восстанавливали костел — рассказывают наши корреспонденты.
Впервые за четыре года над томским Белостоком разносится колокольный звон. Звонит «Святой Казимир», освященный в конце 90-х самим папой римским Иоанном Павлом II.
От предшественника «Казимира» остался оплавленный фрагмент вместе с языком — сейчас это часть самодельной композиции в память о пожаре 2017-го года.
Тогда, через два дня после католической Пасхи, в белостокском храме замкнуло проводку. Деревянный костел — в Сибири лишь два таких было — сгорел. Остался только фундамент, да побелевшая Дева Мария — во время пожара со скульптуры сошла вся краска.
На открытии нового костела — многолюдно. Делегация католических священников во главе с епископом из Новосибирска Иосифом Вертом, прихожане из Томска и, конечно, почти все жители села Белосток.
Для белостокцев это не просто большое событие, каких в жизни маленького села в 200 жителей — немного. Это нечто более значимое, говорит местный культорг Алла Серебренникова. В ее клубе оставшиеся без храма католики несколько лет проводили свои мессы, встречали Рождество и Пасху.
«После пожара все как-то грустно стало, тяжело — говорит Алла Серебренникова. — Так совпало, что когда костел сгорел, закрыли отделение совхоза, школы... Такое ощущение было, что бог отвернулся от села. Казалось, что поселок просто может исчезнуть, что катимся мы к развалу. Ну, а сейчас есть надежда, что мы снова начнем жить».
По истории Белостока можно изучать историю России за ХХ век. 123 года назад его основали польские переселенцы, которые ехали в Сибирь с окраин Польши — кресов — «за землей». В 1898 году, когда они только начали обустраиваться на этом месте, территория обозначалась как «Ново-Рыбаловский переселенческий участок».
Возможно, первым, кто присмотрел себе надел в этом месте, был Александр Иоч — безземельный пожарный из Вильно. Годом позже здесь уже жили 13 семей, приехавших из-под Вильно, Гродно и других польских городов. Сами жители дали своему поселку название Белосток. Оно и стало официальным.
«Название не является необычным, — говорит потомок Александра Иоча Василий Ханевич. — Несколько населенных пунктов, и в России, в том числе, имеют название Белосток. Происхождение разное, но мы-то считаем, что первые жители назвали свой поселок в честь тех мест, откуда они приехали — Белосточизны. Название, данное переселенцами, а не властью, прижилось — Белостокский поселок».
Культурным центром Белостока стал костел, который жители построили в 1908 году. В нем сибирские поляки венчались, крестили детей, отпевали ушедших. Костел освятили 13 июня 1910 года — в честь святого Антония. Поселок стал селом. К 1916 году в Белостоке, согласно сельскохозяйственной переписи, насчитывалось 95 самостоятельных хозяйств, с числом душ 487, которые обрабатывали 285 десятин земли, «отвоеванных у тайги» под пашню.
Размеренный и привычный уклад очень изменился с приходом советской власти. В 1935 году в Белостоке начались аресты за отказ вступать в колхоз. В 1937 году был обезглавлен костел. Анна Лекаревич до сих пор не может сдержать слезы, вспоминая, как это было — тяжеленный колокол вошел в землю со страшным грохотом.
«Я в первый класс ходила, — говорит баба Аня. — Приехали эти и полезли на костел. И первое самое — звонницу сбросили, звоны (dzwon – колокол по-польски)».
Анне Лекаревич 92 года. Ее родители были в числе первых детей, родившихся у польских переселенцев в сибирском Белостоке в начале 1900-х. Баба Аня знает почти два десятка молитв на польском, и до недавнего времени могла читать по старенькому молитвеннику (сейчас глаза не видят), хотя в доме ее дедов по-польски говорить было не принято. В советское время это могло быть опасным.
«Как тогда люди плакали, когда стояли вокруг костела, как голосили... — вспоминает 1930-е баба Аня. — Страшно даже было нам, детям. А как мужиков забирали — вообще страшно...».
То, о чем говорит баба Аня, принято называть Белостокской трагедией. В ночь с 11 на 12 февраля 1938 года в ходе «польской операции» НКВД Белостоке арестовали почти все мужское население села — 88 человек. Их имена выбиты на мемориальном камне с надписью «Polska pamięta» — «Польша помнит». Именно отсюда начинается торжество по поводу открытия восстановленного костела.
Андрей Михня приехал на освящение храма в Белосток с семьей из Томска. В Белостоке прошло его детство. На мемориале — шесть фамилий его предков:
— Вот мой прадед — Иосиф Бенедиктович, 1888 года рождения. В 1913 году он приехал сюда с пятью братьями и сестрой. Всех братьев расстреляли — как якобы участников «Польской организации войсковой». Не забрали только сына Иосифа Бенедиктовича — Иосифа Иосифовича, потому что он в это время в лесу был. Всех согнали в избу-читальню, потом погнали в Кривошеино, а потом по Оби до Колпашева. И в Колпашево расстреляли. В особом порядке — без всяких документов…
— Почему сегодня вы здесь?
— Сегодня же открытие костела. Сколько я себя маленьким помню, столько он и был — костел. Бабушка очень верила в бога, ксендз книжки читали, когда мы маленькие были...
После молитвы обо всех ушедших в мир иной белостокцах, крестный ход направляется к костелу. Во главе шествия — икона Ченстоховской Божьей Матери, одинаково почитаемая и католиками, и православными. Икона прибыла из Польши, и была готова переехать в Белосток еще в прошлом году. Но тогда открытию почти готового храма помешала пандемия.
Новый храм стоит на пригорке — на том же месте, где оставался фундамент от сгоревшего. Тот, предыдущий, собрали здесь в конце 90-х — из остатков самого первого костела, 1908 года постройки. После того, как в 1930-х храм наполовину разрушили, его отдали под зернохранилище. Потом в нем работал клуб.
После перестройки и развала СССР, католическая община Белостока решила храм восстановить. Освящал костел в 1998 году также Иосиф Верт. Уникальный случай — нынешний епископ дважды освящал храм в одном и том же селе.
После того, как костел сгорел в 2017, в то, что его однажды восстановят поначалу мало кто верил. В самом деле, строительство дело затратное — было бы еще понятно, если речь шла о большом приходе, но в нынешнем Белостоке всего 200 человек живет. Из них католиков — едва ли несколько десятков наберется. А потомков поляков — и того меньше.
Но случилось удивительное. Прихожане и друзья томской католической общины — в том числе из Польши — решили, что вернуть Белостоку костел нужно непременно. Потому что это не просто религиозное здание. Это — часть истории. И польской, и российской. И запустили акцию по сбору средств «Сибирский Белосток. Воскресение». Создали сайт, на котором рассказали про разные страницы из жизни томского Белостока — и мирные, переселенческо-земледельческие, и трагические. Оказалось, что история эта у современных поляков (и не только — деньги на храм жертвовали и из других европейских стран и из России) нашла большой отклик. В благодарность благотворителям организаторы акции высылали открытки: фотографию белостокских бабушек — Анны Лекаревич, Марии Маркиш и других на фоне памятника жертвам репрессий.
«Не все люди в этом мире равнодушны, — говорит приехавший на освящение храма в томский Белосток генеральный консул Польши в Иркутске Кшиштоф Свидерек. — Есть много поляков, чьи предки прошли через Сибирь — например, добровольно поехав за хлебом. В те годы было построено много деревень при их участии. Если говорить об известных, то в 140 км на север от Иркутска есть деревня Вершина. Мы ее называем «маленькая Польша», потому что большинство жителей этой деревни — лица польской национальности. Они в 1910-1912 годах приехали из двух регионов Польши и остались… Сибирь осталась в сердце многих поляков, и то, что происходит в Сибири сегодня, для них близко. Поэтому очень много людей захотели отжать свой маленьких польский злотый на строительство храма».
За два года на восстановление храма было собрано около 110 тысяч евро. По проекту, новый деревянный костел должен был быть меньшего размера, чем сгоревший, но со всеми необходимыми пространствами — для служб, занятий с детьми, колокольней. Первый камень в его основание заложили весной 2019 года. В декабре в его еще не отапливаемых стенах уже отслужили рождественскую службу. Освятить планировали 13 июня 2020 — в день святого Антония Падуанского. Но из-за коронавируса торжества пришлось отложить на год.
«Этот храм был таким польским символом Сибири — одним из двух, которые сохранились, — говорит председатель национальной культурной автономии поляков «Томская Полония» Александра Гузеева. — И когда эта история практически исчезла с лица земли, то наверное, внутренне никто с этим не захотел согласиться. Если мы поговорим с любым поляком о Сибири, то увидим двоякое отношении к этой территории...
В польском языке даже существует два слова, которые переводятся как «Сибирь». Это Syberia — то есть, географическое понятие. И Sybir — место ссылки. «Сиберия» имеет женский род, как в русском языке. А «Сибир» — это он. Конечно, когда поляк произносит слово «Сибирь» — у него ассоциация со ссылками — еще с времен царя, связанные с разделами Польши, с польскими восстаниями. И естественно, 1930-е годы — тоже непростая история, места ссылок уже времен советских...
...А что касается региона, Syberia — для них он очень привлекателен. Они сюда стремятся, немножко с опаской, и если современный поляк съездил в Сибирь — он такой своеобразный герой. Начинает рассказывать, писать книжки, статьи, о том, какие у него были приключения. Сибирь — это прежде всего регион, который вобрал в себя множество культур, и в том числе поляки оставили здесь свой значительный след. И эта история продолжается — мы сейчас тому свидетели».
В подарок костелу, его настоятелю и главному строителю — отцу Кшиштофу Корольчуку Александра Гузеева привезла набор польских молитвенников. Пока они будут храниться в качестве сувениров — людей, читающих по-польски в Белостоке уже почти нет, а все службы в католической общине ведутся на русском языке. Но, возможно, однажды интерес не только к истории, но и к языку станет больше — в том числе и у тех, кто польских корней не имеет. Во всяком случае, храм помогали восстанавливать многие жители села, не делая конфессиональных различий. Да и на службы в костел обычно приходят и католики, и православные. Ведь церковь в Белостоке — больше, чем просто культовое сооружение.
«Храм — это люди, не было бы людей, не было бы храма, — говорит настоятель Кшиштоф Корольчук. — Белосток — деревня небольшая и бедная. Работать ездят в соседнюю Пудовку, где есть ферма. Если деревня маленькая, то храм — это знак для людей, что есть надежда, что они здесь не забытые — и людьми, и богом... Церковь всегда помогает людям — в духовном смысле и в гуманитарном. Люди, которые живут здесь, в 200 км от города, знают меня как священника, иногда просят подвезти их. Или, если им негде остановиться, когда они едут в больницу в Томске — у нас большой приходской дом, мы очень открытые, так что могут переночевать. И это тоже такая благодарность, что мы помогаем — они тоже помогают. И приходят молятся…
В нормальных условиях никто бы не строил храм в деревне, где меньше 200 человек живет. Его построили из-за того, что здесь был храм. Из-за того, что это — Белосток...
...Само название много дает этому месту — я, к примеру, родился в польском Белостоке. Это был отклик, который невозможно было остановить. Невозможно было не восстановить храм в Белостоке».
Одним из организаторов акции по сбору средств на восстановление храма в Белостоке стала Агнешка Каневская. В прошлом аспирантка Вроцлавского университета отучилась три года в ТГПУ, занимаясь темой ссыльных поляков в Сибири. Однажды вместе с представителями томской католической общины побывала в Белостоке — и влюбилась.
«Если бы мне кто-то сказал еще три года назад, что я буду собирать деньги на храм в маленькой томской деревне, я бы не поверила, — говорила Агнешка Каневская в интервью ТВ2 в 2019 году. — Я приехала сюда писать диссертацию о поляках в Сибири — тема связана с ссылками, депортацией, мартирологией. Но благодаря Белостоку я поняла, что можно посмотреть на историю немножко по-другому...
Потому что сама история Белостока начинается с какой-то мечты — люди покидали родные места и добровольно ехали в Сибирь за хлебом, землей, за лучшей жизнью. И меня поразило, что в глухой тайге есть маленькая деревушка, где живут поляки — пусть даже это просто старенькие бабушки, но они помнят свое детство, родителей, язык...
И когда я первый раз приехала в это село, это была такая простота, такой уют и мир, такое спокойствие, что я влюбилась в это место. И я стала ездить туда с католической молодежью как волонтер — чтобы помочь где-то что-то убрать, поиграть с детьми. Ходила с отцом Кшиштофом прямо по хатам — по польским бабушкам, мы пели им на Рождество или Пасху польские песни. Мне открывали двери, кто-то говорил, кто-то пытался говорить по-польски — видно было по глазам, что хочет, но не может вспомнить слова. Показывали старинные польские книги, рассказывали о семье, и эти люди стали для меня личной встречей с историей...
И когда сгорел храм, первая мысль была, что нет, это невозможно! А потом появилась мысль, что так не может остаться. Потому что храм может все закончить. Потому что для пожилых жителей села это была трагедия. Их мир, их история исчезли.
Я подумала, что нет, надо, чтобы у этих бабуль в конце жизни что-то было, за что они могли зацепиться и держаться!».
Из бабуль с открытки, которую Агнешка со товарищи рассылала в благодарность благотворителям, на освящение храма сама пришла лишь 92-летняя баба Маруся Маркиш. Баба Аня Лекаревич из-за пропавшего зрения и недавней травмы обеих ног из дома уже не выходит. Как и 95-летняя баба Нина Грик. Зато на открытии костела было очень много детей. Полдюжины девочек и мальчик в белых одеждах принимали первое причастие. Все — местные, белостокские.
Праздничная месса длилась два с лишним часа. Те, кому не хватило места в небольшом храме (отцы-настоятели просили соблюдать дистанцию даже в масках), могли слушать службу на улице — происходящее внутри транслировалось наружу из колонок. По окончании мессы традиционные объявления заменили благодарениями — поименно почти каждому, кто приложил руку к восстановлению костела.
После всех ждал праздничный обед и возможность позвонить в колокол — тот, самый, который освятил сам папа римский Иоанн Павел Второй. Дело было в 1997 году — из Польши должны были привезти пять колоколов на звонницу кафедрального собора в Новосибирске. По дороге водителю микроавтобуса, который вез колокола, посчастливилось попасть на встречу с Папой, и Папа колокола освятил. Когда мастера устанавливали их в Новосибирске на кафедральный собор, то оказалось, что для лучшей гармонии звучания оптимально подходят четыре. Пятый, «Святой Казимир», ждал своего часа почти четверть века. И дождался — возвестив 12 июня 2021 года о воскресении костела в томском Белостоке.
От предшественника «Казимира» остался оплавленный фрагмент вместе с языком — сейчас это часть самодельной композиции в память о пожаре 2017-го года.
Тогда, через два дня после католической Пасхи, в белостокском храме замкнуло проводку. Деревянный костел — в Сибири лишь два таких было — сгорел. Остался только фундамент, да побелевшая Дева Мария — во время пожара со скульптуры сошла вся краска.
На открытии нового костела — многолюдно. Делегация католических священников во главе с епископом из Новосибирска Иосифом Вертом, прихожане из Томска и, конечно, почти все жители села Белосток.
Для белостокцев это не просто большое событие, каких в жизни маленького села в 200 жителей — немного. Это нечто более значимое, говорит местный культорг Алла Серебренникова. В ее клубе оставшиеся без храма католики несколько лет проводили свои мессы, встречали Рождество и Пасху.
«После пожара все как-то грустно стало, тяжело — говорит Алла Серебренникова. — Так совпало, что когда костел сгорел, закрыли отделение совхоза, школы... Такое ощущение было, что бог отвернулся от села. Казалось, что поселок просто может исчезнуть, что катимся мы к развалу. Ну, а сейчас есть надежда, что мы снова начнем жить».
По истории Белостока можно изучать историю России за ХХ век. 123 года назад его основали польские переселенцы, которые ехали в Сибирь с окраин Польши — кресов — «за землей». В 1898 году, когда они только начали обустраиваться на этом месте, территория обозначалась как «Ново-Рыбаловский переселенческий участок».
Возможно, первым, кто присмотрел себе надел в этом месте, был Александр Иоч — безземельный пожарный из Вильно. Годом позже здесь уже жили 13 семей, приехавших из-под Вильно, Гродно и других польских городов. Сами жители дали своему поселку название Белосток. Оно и стало официальным.
«Название не является необычным, — говорит потомок Александра Иоча Василий Ханевич. — Несколько населенных пунктов, и в России, в том числе, имеют название Белосток. Происхождение разное, но мы-то считаем, что первые жители назвали свой поселок в честь тех мест, откуда они приехали — Белосточизны. Название, данное переселенцами, а не властью, прижилось — Белостокский поселок».
Культурным центром Белостока стал костел, который жители построили в 1908 году. В нем сибирские поляки венчались, крестили детей, отпевали ушедших. Костел освятили 13 июня 1910 года — в честь святого Антония. Поселок стал селом. К 1916 году в Белостоке, согласно сельскохозяйственной переписи, насчитывалось 95 самостоятельных хозяйств, с числом душ 487, которые обрабатывали 285 десятин земли, «отвоеванных у тайги» под пашню.
Размеренный и привычный уклад очень изменился с приходом советской власти. В 1935 году в Белостоке начались аресты за отказ вступать в колхоз. В 1937 году был обезглавлен костел. Анна Лекаревич до сих пор не может сдержать слезы, вспоминая, как это было — тяжеленный колокол вошел в землю со страшным грохотом.
«Я в первый класс ходила, — говорит баба Аня. — Приехали эти и полезли на костел. И первое самое — звонницу сбросили, звоны (dzwon – колокол по-польски)».
Анне Лекаревич 92 года. Ее родители были в числе первых детей, родившихся у польских переселенцев в сибирском Белостоке в начале 1900-х. Баба Аня знает почти два десятка молитв на польском, и до недавнего времени могла читать по старенькому молитвеннику (сейчас глаза не видят), хотя в доме ее дедов по-польски говорить было не принято. В советское время это могло быть опасным.
«Как тогда люди плакали, когда стояли вокруг костела, как голосили... — вспоминает 1930-е баба Аня. — Страшно даже было нам, детям. А как мужиков забирали — вообще страшно...».
То, о чем говорит баба Аня, принято называть Белостокской трагедией. В ночь с 11 на 12 февраля 1938 года в ходе «польской операции» НКВД Белостоке арестовали почти все мужское население села — 88 человек. Их имена выбиты на мемориальном камне с надписью «Polska pamięta» — «Польша помнит». Именно отсюда начинается торжество по поводу открытия восстановленного костела.
Андрей Михня приехал на освящение храма в Белосток с семьей из Томска. В Белостоке прошло его детство. На мемориале — шесть фамилий его предков:
— Вот мой прадед — Иосиф Бенедиктович, 1888 года рождения. В 1913 году он приехал сюда с пятью братьями и сестрой. Всех братьев расстреляли — как якобы участников «Польской организации войсковой». Не забрали только сына Иосифа Бенедиктовича — Иосифа Иосифовича, потому что он в это время в лесу был. Всех согнали в избу-читальню, потом погнали в Кривошеино, а потом по Оби до Колпашева. И в Колпашево расстреляли. В особом порядке — без всяких документов…
— Почему сегодня вы здесь?
— Сегодня же открытие костела. Сколько я себя маленьким помню, столько он и был — костел. Бабушка очень верила в бога, ксендз книжки читали, когда мы маленькие были...
После молитвы обо всех ушедших в мир иной белостокцах, крестный ход направляется к костелу. Во главе шествия — икона Ченстоховской Божьей Матери, одинаково почитаемая и католиками, и православными. Икона прибыла из Польши, и была готова переехать в Белосток еще в прошлом году. Но тогда открытию почти готового храма помешала пандемия.
Новый храм стоит на пригорке — на том же месте, где оставался фундамент от сгоревшего. Тот, предыдущий, собрали здесь в конце 90-х — из остатков самого первого костела, 1908 года постройки. После того, как в 1930-х храм наполовину разрушили, его отдали под зернохранилище. Потом в нем работал клуб.
После перестройки и развала СССР, католическая община Белостока решила храм восстановить. Освящал костел в 1998 году также Иосиф Верт. Уникальный случай — нынешний епископ дважды освящал храм в одном и том же селе.
После того, как костел сгорел в 2017, в то, что его однажды восстановят поначалу мало кто верил. В самом деле, строительство дело затратное — было бы еще понятно, если речь шла о большом приходе, но в нынешнем Белостоке всего 200 человек живет. Из них католиков — едва ли несколько десятков наберется. А потомков поляков — и того меньше.
Но случилось удивительное. Прихожане и друзья томской католической общины — в том числе из Польши — решили, что вернуть Белостоку костел нужно непременно. Потому что это не просто религиозное здание. Это — часть истории. И польской, и российской. И запустили акцию по сбору средств «Сибирский Белосток. Воскресение». Создали сайт, на котором рассказали про разные страницы из жизни томского Белостока — и мирные, переселенческо-земледельческие, и трагические. Оказалось, что история эта у современных поляков (и не только — деньги на храм жертвовали и из других европейских стран и из России) нашла большой отклик. В благодарность благотворителям организаторы акции высылали открытки: фотографию белостокских бабушек — Анны Лекаревич, Марии Маркиш и других на фоне памятника жертвам репрессий.
«Не все люди в этом мире равнодушны, — говорит приехавший на освящение храма в томский Белосток генеральный консул Польши в Иркутске Кшиштоф Свидерек. — Есть много поляков, чьи предки прошли через Сибирь — например, добровольно поехав за хлебом. В те годы было построено много деревень при их участии. Если говорить об известных, то в 140 км на север от Иркутска есть деревня Вершина. Мы ее называем «маленькая Польша», потому что большинство жителей этой деревни — лица польской национальности. Они в 1910-1912 годах приехали из двух регионов Польши и остались… Сибирь осталась в сердце многих поляков, и то, что происходит в Сибири сегодня, для них близко. Поэтому очень много людей захотели отжать свой маленьких польский злотый на строительство храма».
За два года на восстановление храма было собрано около 110 тысяч евро. По проекту, новый деревянный костел должен был быть меньшего размера, чем сгоревший, но со всеми необходимыми пространствами — для служб, занятий с детьми, колокольней. Первый камень в его основание заложили весной 2019 года. В декабре в его еще не отапливаемых стенах уже отслужили рождественскую службу. Освятить планировали 13 июня 2020 — в день святого Антония Падуанского. Но из-за коронавируса торжества пришлось отложить на год.
«Этот храм был таким польским символом Сибири — одним из двух, которые сохранились, — говорит председатель национальной культурной автономии поляков «Томская Полония» Александра Гузеева. — И когда эта история практически исчезла с лица земли, то наверное, внутренне никто с этим не захотел согласиться. Если мы поговорим с любым поляком о Сибири, то увидим двоякое отношении к этой территории...
В польском языке даже существует два слова, которые переводятся как «Сибирь». Это Syberia — то есть, географическое понятие. И Sybir — место ссылки. «Сиберия» имеет женский род, как в русском языке. А «Сибир» — это он. Конечно, когда поляк произносит слово «Сибирь» — у него ассоциация со ссылками — еще с времен царя, связанные с разделами Польши, с польскими восстаниями. И естественно, 1930-е годы — тоже непростая история, места ссылок уже времен советских...
...А что касается региона, Syberia — для них он очень привлекателен. Они сюда стремятся, немножко с опаской, и если современный поляк съездил в Сибирь — он такой своеобразный герой. Начинает рассказывать, писать книжки, статьи, о том, какие у него были приключения. Сибирь — это прежде всего регион, который вобрал в себя множество культур, и в том числе поляки оставили здесь свой значительный след. И эта история продолжается — мы сейчас тому свидетели».
В подарок костелу, его настоятелю и главному строителю — отцу Кшиштофу Корольчуку Александра Гузеева привезла набор польских молитвенников. Пока они будут храниться в качестве сувениров — людей, читающих по-польски в Белостоке уже почти нет, а все службы в католической общине ведутся на русском языке. Но, возможно, однажды интерес не только к истории, но и к языку станет больше — в том числе и у тех, кто польских корней не имеет. Во всяком случае, храм помогали восстанавливать многие жители села, не делая конфессиональных различий. Да и на службы в костел обычно приходят и католики, и православные. Ведь церковь в Белостоке — больше, чем просто культовое сооружение.
«Храм — это люди, не было бы людей, не было бы храма, — говорит настоятель Кшиштоф Корольчук. — Белосток — деревня небольшая и бедная. Работать ездят в соседнюю Пудовку, где есть ферма. Если деревня маленькая, то храм — это знак для людей, что есть надежда, что они здесь не забытые — и людьми, и богом... Церковь всегда помогает людям — в духовном смысле и в гуманитарном. Люди, которые живут здесь, в 200 км от города, знают меня как священника, иногда просят подвезти их. Или, если им негде остановиться, когда они едут в больницу в Томске — у нас большой приходской дом, мы очень открытые, так что могут переночевать. И это тоже такая благодарность, что мы помогаем — они тоже помогают. И приходят молятся…
В нормальных условиях никто бы не строил храм в деревне, где меньше 200 человек живет. Его построили из-за того, что здесь был храм. Из-за того, что это — Белосток...
...Само название много дает этому месту — я, к примеру, родился в польском Белостоке. Это был отклик, который невозможно было остановить. Невозможно было не восстановить храм в Белостоке».
Одним из организаторов акции по сбору средств на восстановление храма в Белостоке стала Агнешка Каневская. В прошлом аспирантка Вроцлавского университета отучилась три года в ТГПУ, занимаясь темой ссыльных поляков в Сибири. Однажды вместе с представителями томской католической общины побывала в Белостоке — и влюбилась.
«Если бы мне кто-то сказал еще три года назад, что я буду собирать деньги на храм в маленькой томской деревне, я бы не поверила, — говорила Агнешка Каневская в интервью ТВ2 в 2019 году. — Я приехала сюда писать диссертацию о поляках в Сибири — тема связана с ссылками, депортацией, мартирологией. Но благодаря Белостоку я поняла, что можно посмотреть на историю немножко по-другому...
Потому что сама история Белостока начинается с какой-то мечты — люди покидали родные места и добровольно ехали в Сибирь за хлебом, землей, за лучшей жизнью. И меня поразило, что в глухой тайге есть маленькая деревушка, где живут поляки — пусть даже это просто старенькие бабушки, но они помнят свое детство, родителей, язык...
И когда я первый раз приехала в это село, это была такая простота, такой уют и мир, такое спокойствие, что я влюбилась в это место. И я стала ездить туда с католической молодежью как волонтер — чтобы помочь где-то что-то убрать, поиграть с детьми. Ходила с отцом Кшиштофом прямо по хатам — по польским бабушкам, мы пели им на Рождество или Пасху польские песни. Мне открывали двери, кто-то говорил, кто-то пытался говорить по-польски — видно было по глазам, что хочет, но не может вспомнить слова. Показывали старинные польские книги, рассказывали о семье, и эти люди стали для меня личной встречей с историей...
И когда сгорел храм, первая мысль была, что нет, это невозможно! А потом появилась мысль, что так не может остаться. Потому что храм может все закончить. Потому что для пожилых жителей села это была трагедия. Их мир, их история исчезли.
Я подумала, что нет, надо, чтобы у этих бабуль в конце жизни что-то было, за что они могли зацепиться и держаться!».
Из бабуль с открытки, которую Агнешка со товарищи рассылала в благодарность благотворителям, на освящение храма сама пришла лишь 92-летняя баба Маруся Маркиш. Баба Аня Лекаревич из-за пропавшего зрения и недавней травмы обеих ног из дома уже не выходит. Как и 95-летняя баба Нина Грик. Зато на открытии костела было очень много детей. Полдюжины девочек и мальчик в белых одеждах принимали первое причастие. Все — местные, белостокские.
Праздничная месса длилась два с лишним часа. Те, кому не хватило места в небольшом храме (отцы-настоятели просили соблюдать дистанцию даже в масках), могли слушать службу на улице — происходящее внутри транслировалось наружу из колонок. По окончании мессы традиционные объявления заменили благодарениями — поименно почти каждому, кто приложил руку к восстановлению костела.
После всех ждал праздничный обед и возможность позвонить в колокол — тот, самый, который освятил сам папа римский Иоанн Павел Второй. Дело было в 1997 году — из Польши должны были привезти пять колоколов на звонницу кафедрального собора в Новосибирске. По дороге водителю микроавтобуса, который вез колокола, посчастливилось попасть на встречу с Папой, и Папа колокола освятил. Когда мастера устанавливали их в Новосибирске на кафедральный собор, то оказалось, что для лучшей гармонии звучания оптимально подходят четыре. Пятый, «Святой Казимир», ждал своего часа почти четверть века. И дождался — возвестив 12 июня 2021 года о воскресении костела в томском Белостоке.
