Aktualności

Я подхожу к окну и вижу, как неестественно ярко вспыхивает небо. Значит, гриб у меня прямо за спиной. Жаль, хотелось хотя бы увидеть напоследок, мелькает в пустой голове одинокая мысль. А потом медленно начинают осыпаться стоящие вокруг дома. Первыми беззвучно падают четырнадцатиэтажные свечки на проспекте, потом хрущевки… Я стою и смотрю, и жду, когда подо мной провалятся мои четыре этажа. И просыпаюсь.

Это был самый тайный кошмар моего детства. Про остальное мы говорили, рассказывали страшилки или, наоборот, анекдоты. Но только не про ЭТО.
Потому что это было НА САМОМ ДЕЛЕ. Потому что где-то постоянно что-то испытывали, производили, взрывали. Или оно взрывалось само - мы знали (никто нам не говорил, но мы все откуда-то знали, так же, как про Николая Второго, что его убили в Свердловске) про аварию на Маяке в 57 году. Потому что от лучевой болезни лечили только в фантастических романах, да и то не всегда успешно.

Угроза ядерной войны висела над нашим детством как легчайшая дымка, просачивалась во все щели и учила очень хорошо контролировать мысли: потому что если ты не можешь ничего поделать с чем-то совершенно ужасным и абсолютно реальным, лучше об этом просто не думать. Никогда. Никогда не думать о Маяке, который запросто шарахнет ещё раз, никогда не думать о ядерной бомбе, которая полетит к нам если не в первую, то во вторую очередь – ежу ж понятно, что опорный край державы надо нейтрализовать как можно быстрее… О ядерной войне, которая случится в любой момент безо всякого предупреждения – так случилась Великая Отечественная, но там были шансы, а тут, у нас, шансов не будет. Если повезет – умрешь сразу. Если не повезет – через несколько мучительных лет. Если выживешь – твои дети родятся уродами.

Об этом нельзя было не только говорить и думать, об этом нельзя было помнить, но и забыть про это тоже было нельзя. Нет, мы, конечно, не бродили как зомби, погруженные в мрачные размышления – этот кошмар был для нас родным, был неотъемлемой частью нашей реальности: так можно не думать про солнце, но нельзя забыть про то, что оно есть.

Помню, как наша учительница по пению плакала, когда наш разгильдяйский, неуправляемый класс пел хором песню «Нет войне». Призрак смерти, висящий над нами, наполнял ее настолько актуальным смыслом, что нам не нужен был дирижер, не нужна была музыка – мы не пели, мы творили магию, мы заклинали войну, мы говорили ей НЕТ – это было единственное, что мы могли сделать, и мы делали это.

Не знаю уж, подействовало ли, но помню, как был объявлен мораторий на ядерные взрывы. Мы не поверили. Не поняли, что это может значить. А вы бы поверили, если бы вам сказали, что смерть с завтрашнего дня отменяется? Не навсегда, но на год – точно? И мы начали выдыхать. А потом рассказывать страшилки про Чернобыль (про Чернобыль уже было можно, это далеко, и вообще – смотрите, ужас, конечно, но ведь не все же умерли, и заболели не все, и вообще, это – несчастный случай).

Но однажды, уже где-то в начале девяностых я как-то поздно вечером выгуливала собаку (да, я сама сова и собаки у меня тоже все такие были), и вдруг та как-то странно заподвывала и потянула меня в сторону дома, а потом я услышала далекий, очень глухой раскат грома (зимой), и небо в той самой стороне зловеще засветилось. И вот я стояла снова, но уже наяву, и понимала, что дома рушиться, наверное, не будут, но дозу мы уже словили и надо, наверное, что-то делать, кого-то предупреждать, кого-то спасать…

Когда я пришла домой, первое, что я услышала от родителей, было радостное:
- Это просто элеватор взорвался!

…Странно, я только сейчас подумала: а ведь они, наверное, тоже стояли и смотрели в окно, и не только они, потому что не было мобильных телефонов и интернета, а новость о том, что случилось дошла до нас за те 15 минут, что я оцепенело простояла во дворе, глядя на небо. Интересно, сколько звонков, стуков в дверь и облегченных вздохов прошелестело по городу в тот вечер: это просто элеватор. Конца света отменяется.

PS. Сегодня, после того как восстановилась телефонная связь, выяснилось, что мысли у всех моих подруг-ровесниц (и у меня) мелькали примерно такие: "Вспышка, взрыв... МАЯК РВАНУЛ! Нет, это в небе, самолет, наверное... или РАКЕТА? ВОЙНА?! А? Что? Метеорит? Фу, слава Богу,  а я-то уже испугалась..."
А они нам из Польши звонили, спрашивали, как мы тут... Да нормально мы тут, подумаешь, метеорит - ерунда какая!

Alona Połulach,
członkini Czelabińskiej Regionalnej Organizacji Społecznej „Polskie Stowarzyszenie Kulturalne „Solaris”